Вплоть до конца XVIII века в грузинской письменной традиции нахчийцев называли дурдзуками (или дзурдзуками). Это же название в различных огласовках присутствует и во многих средневековых арабских и армянских сочинениях, в которых упоминаются предки современных чеченцев и ингушей [1, с. 84].
В грузинских источниках этноним дурдзуки впервые обнаруживается в так называемом «Мученичестве св. Григория, св. Рипсимэ и Гаяны», датируемом IV веком н.э. Оригинал этого произведения не сохранился, оно известно лишь в арабском переводе IX века, в котором интересующий нас этноним передается в форме «Д-р-з-к-й-т»: «И приготовил епископов этот святой Григорий, ставший католикосом всей Армении, и он рассылал их по всей армянской земле, и в Грузию, и в страну «Д-р-з-к-й-т», и к аланам» [2, с. 138]. В собственно арабских сочинениях (сообщение Хакиф-Хамадани о том, что в стране Дзурдзукии находится множество крепостей, «каждая из которых – укрепленный замок») название дзурдзуков (дурдзуков) появляется с X века [3, с. 23].
Грузинские исследователи Р.Л. Харадзе и А.И. Робакидзе соотносили дзурдзуков исключительно с чеченцами [3, с. 25]. Такого же мнения придерживался и известный ученый-кавказовед Е.И. Крупнов: «…давно было установлено, что в период средневековья закавказским народам население Чечни было известно под именем “дзурдзуков”, “дурдзуков” (“дурдзук” – в грузинских хрониках, “дуцук” или “дурцук” в – армянских), а население Ингушетии – под именем “гилигвов”, “глигви”» [4, с. 30]. Грузинский ученый А.И. Шавхелишвили констатирует то же самое. Он пишет: «Примечательно то обстоятельство, что “дзурдзуки”, “Дзурдзукети” после Вахушти встречается редко, однако часто встречаются “кишти”, “кисти”, “глигви”. В XVII – XVIII вв. к вышеуказанным этнонимам вейнахских народов добавились “Чечнети” и “Ингушети”. Эти два географических названия, как отмечалось, выражают тех же дзурдзуков и глигвов. Вместо дзурдзуков употребляются чеченцы, а глигвов – ингуши. Этот вопрос определен в научной литературе и поэтому мы на нем не будем останавливаться» [5, сс. 8-9]. Грузинский ученый С.И. Макалатия также свидетельствует, что чеченцы в старинных грузинских источниках обозначались как дзурдзуки, а ингуши – как глигвы [6, сс. 23-24]. Профессор Я.В. Чеснов соотносит дзурдзуков с чеченцами. Он пишет: «Еще в XII веке чеченцы имели царские династии, родниться с которыми считалось почетным грузинским царям. Грузинским названием для чеченцев в то время было дурдзуки, дзурдзуки» [7, с. 70].
Если относительно древности этнонима «дзурдзуки» («дурдзуки») закавказские и арабские письменные источники не оставляют никаких сомнений, то соотнесение к столь же древним эпохам этнонима «гилигви» («глигви», «глигвы») вызывает недоумение, поскольку этот этноним ранее XVI-XVII столетий в письменных источниках не зафиксирован – «калканы», отождествляемые с «галгаями», впервые упоминаются в русских источниках за 1589-1590 гг., а «глегуды», отождествляемые с тем же этнонимом «галгай», впервые начинают фигурировать в грузинских источниках в 1639 г. [8, сс. 156-158]. М.А. Цихесашвили в этой связи отмечает: «Мы не можем согласиться с Е.И. Крупновым, который пишет, что впервые глигви упоминаются в грузинских хрониках XI века. У Леонтия Мровели об этом нет упоминаний. Видимо, эта мысль основана на данных историка 1-й половины XVIII века Вахушти Багратиони, который первый среди грузинских историков, начиная с древнейших времен до XVIII в., упоминает “глигвов” в связи с событиями XI века» [9, сс. 104-105]. Таким образом, выясняется, что Вахушти Багратиони переносит название «глигви» в события, происходившие в древности, но в самих древних документах упоминаний о «глигви» не обнаружено.
Кстати, некоторые историки со ссылкой на «Географию Грузии» Вахушти Багратиони утверждают, что этноним «дзурдзуки» у этого автора относится исключительно к ингушам. Это утверждение является или следствием невнимательного чтения названного источника, или сознательной подтасовкой фактов, потому что Вахушти Багратиони, описывая в «Географии Грузии» горногрузинские этнографические группы, соседствующие с чеченцами, совершенно определенно называет последних дзурдзуками [10, сс. 103, 108 и др.]. При этом необходимо отметить, что по свидетельству Вахушти Багратиони нахчийцы (дзурдзуки и кисты) оказываются коренными жителями и собственно Кахетии первой половины XVIII века [10, с. 124].
В древнеармянских источниках название «дзурдзуки» («дурдзуки») в форме «дурцк» («дурцук») отмечено впервые в «Армянской Географии VII века» и идет в этом историческом источнике в одном ряду с такими нахчийскими этнонимами как двалы, цанары (цанарка), кисты (кусты), туши и т.д. [11, с. 29].
Теперь коснемся вопросов происхождения этнонима дзурдзуки//дурдзуки и его этимологии. Вопросы эти бесспорно представляют для нас не только лингвистический, но и исторический интерес.
Крупнейший грузинский ученый-востоковед Г.А. Меликишвили еще в 1959 году обратил внимание на сходство этнонима дурдзук (дзурдзук) с названием древнего маннейского города Дурдукки (Зурзукки) [12, сс. 120-121]. Впоследствии это сходство отмечали многие исследователи (Виноградов и Чокаев [1, сс. 85-86]; Харадзе и Робакидзе [3, сс. 25-26]; Джамирзаев [13, сс. 83-84]; Бабахян [14, с. 9]; Нунуев [15, с. 44] и др.).
Однако, отметив сходство этих названий, ни Г.А. Меликишвили, ни другие названные ученые не сделали попыток обосновать это сходство на исторических и лингвистических материалах. Кроме того, до сих пор не предложено удовлетворительной этимологии этнонима дзурдзук//дурдзук; непонятно, что это название означает, почему нахчийцев называли именно этим именем. Мы попытаемся дать ответы на некоторые из этих вопросов.
Начнем с того, что происхождение общего родоначальника нахчийцев, Кавкаса, возводится древними грузинскими летописями к пророку Ною. В «Картлис Цховреба» излагается такая родословная Кавкаса: «Прежде всего упомянем, что у армян и картлийцев, ранов и моваканов, эров и леков, мегрелов и кавкасианов – у всех [этих народов] был единый отец по имени Таргамос. Сей Таргамос был сыном Таршиса, внуком Иафета – сына Ноева. Был тот Таргамос героем. По разделении языков, когда воздвигали башню Вавилонову, различились и рассеялись оттуда языки по всему свету. Пришел Таргамос со всем племенем своим и утвердился между двумя недоступными человеку горами – Араратом и Масисом. И было племя его велико и бесчисленно, обзавелся он многодетным потомством, детьми и внуками сыновей и дочерей своих, ибо жил он шестьсот лет. И не вмещали их земли Арарата и Масиса» [16, с. 21].
Напомним еще раз одно важное обстоятельство. Приведенный нами отрывок из «Картлис Цховреба» недвусмысленно показывает, что Арарат и Масис являются совершенно разными горами, отмечающими какие-то рубежи «страны Таргамоса». В главе 13 мы уже касались вопросов локализации горы Арарат (Арарад//Арарту) и выяснили, что это та самая гора, которая в Коране обозначена как Аль-Джуди (Джуди, Гуди, Гути). Кроме того обнаружилось, что гора Арарат (Арарад//Арарту) не имела, как об этом ясно свидетельствует и Леонти Мровели, ничего общего с горой Масис (турецкая A;r; Da;;), которую обычно называют Араратом. Древняя «библейская» гора Арарат (Ararad) располагалась к югу от оз. Ван, являясь той самой вершиной, которая в Коране названа горой Аль-Джуди (по-турецки Cudi Da;;). Напомним, что и гора Низир (Ницир), связанная в шумерских преданиях с потопом, оказывается тождественной как Арарату (Арарад//Арарту), так и горе Аль-Джуди. И все эти названия, как мы выяснили выше, представляли собой параллельные обозначения как страны Урарту, так и его древнего географического синонима – страны Нахчеван (Naxsuana). Таким образом, «страна Таргамоса», судя по географическим ориентирам, обозначенным в древнегрузинских источниках, действительно идентична древней стране Урарту.
Но вернемся к генеалогии родоначальников кавказских народов.
Итак, мы видим, что этнарх Кавкас представлен в этой родословной праправнуком Ноя и сыном Таргамоса, а нахчийцы (дзурдзуки) обозначены как самые знаменитые потомки Кавкаса [16, примеч. 7 и 57]. Иными словами, Дзурдзук, сын Тирета, показан этническим восприемником Кавкаса. Эта этническая преемственность между Кавкасом и Дзурдзуком (между кавкасианами и дзурдзуками) отчетливо прослеживается и у Вахушти Багратиони [10, с. 136-137]. Опираясь на данные древних грузинских летописей, Вахушти Багратиони потомками Кавкаса называет также двалов (древнее население Южной Осетии) [10, с. 136]. Это позволило грузинскому ученому В.Н. Гамрекели сделать следующее заключение: «Следовательно, по Вахушти, древнейшее население Двалетии происходит от Яфетида Кавкасоса, является племенем южного происхождения и генетически ближайшим им племенем являются Дзурдзуки» [17, с. 16]. Одновременно с этим В.Н. Гамрекели пишет о двалах, что они, «…будучи сначала обособленным иберокавказским племенем, ближе всего стояли к группе вейнахских племен. Причем под вейнахскими племенами следует разуметь не современный чечено-ингушский народ, а те этнические единицы иберокавказской природы, из которых позже сложилась вейнахская народность» [17, с. 145]. Выявляя нахчийский этнический облик древних и средневековых двалов, В.Н. Гамрекели, конечно же, опирается не только на Вахушти Багратиони, но и на множество иных доводов и фактов, которые мы здесь не будем воспроизводить.
Проведя тщательный анализ средневековых закавказских письменных источников, В.Н Гамрекели так определил генетическое и историческое соотношение кавкасиан и дзурдзуков:
«”Дурдзук” – определенно и, при всех его упоминаниях, единообразно локализованный этноним, между Дидоэт-Дагестаном на востоке и ущельем р. Терека на западе. “Кавкас(иан)ни” – не столь определенно и единообразно локализованный этноним; он локализуется иногда в верховьях ущелья Арагви, иногда в ущелье Терека, а иногда и западнее. Поэтому нельзя считать их синонимами. Учитывая всю совокупность свидетельств о “кавкас(иан)нах” и “дурдзуках”, правильнее представить их взаимоотношение как целого и части.
При этом “кавкас(иан)ни” является более широким понятием, а “дурдзуки” понятием самой значительной части этого целого “кавкас(иан)ни”. Это дает нам основание заключить, что под этнонимом “кавкас(иан)ни” разумелась именно группа чечено-ингушских и других, родственных им, племен» [17, сс. 27-28].
Напомним, что и в «Картлис Цховреба» при описании деяний второго царя Грузии Саурмага дзурдзуки названы «половиной рода Кавкасианов». А дословно в этом источнике отмечается, что Саурмаг «привел с собой всех [дурдзуков] – половину рода Кавкасианов (курсив наш. – Авт). Некоторых из них сделал родовитыми, остальных посадил в Мтиулети, от Дидоети до Эгриси, которая есть Суанети, и овладел он всеми ими – роднею матери своей – надежно» [16, с. 31].
Можно выявить и других «потомков Кавкаса», имеющих определенно нахчийский этнический облик. Речь идет о жителях Чарталети, потомками которых, очевидно, являются представители чеченского тайпа Чартой; летописец Леонти Мровели прямо называет жителей Чарталети кавкасианами [16, сс. 30-31], т.е. сообществом нахчийского этнического облика. Если же мы обратимся к «Летописи Картли», источнику, относимому специалистами к XI веку, то выяснится, что Чартой (жители области Чарталети) тождественны нахчийцам-цанарам. Этот средневековый источник свидетельствует, что во время нашествия Буги аль-Кабира на Закавказье в 853 году, этот полководец взял у жителей Чарталети в заложники 300 человек. Однако в той же «Летописи Картли» далее сообщается, что горцами, которые, обрекая этих своих заложников на смерть, сразились с громадным войском Буги аль-Кабира и разгромили его, были цанары (гардабанцы – по названию столицы Цанарети Гардабана) [18, сс. 49-50]. Впрочем, жители Чарталети могли быть всего лишь важным субэтническим компонентом в составе цанаров, или, наоборот, цанары являлись частью чартальцев (Чартой). Последнее следует из данных, приводимых Г.А. Меликишвили:
«Первоначально Чартал, по-видимому, являлся более широким понятием и включал в себя всю Кахети» [12, с. 124]. Добавим, что в арабских средневековых источниках всю Кахетию называли по имени цанаров (санаров) [19, с. 47, примеч. 130], что делает эти названия (Кахети, Цанарети и Чарталети) в географическом и этническом смысле тождественными.
Значимость цанаров (= чартальцев//Чартой) в древней и средневековой истории Закавказья емко обозначил армянский историк А.Г. Мкртумян:
«То же главенствующее положение цанар мы видим в период арабского владычества. Жители “Санарии” (т. е. Кахетии) и сами “санары” (цанары) являлись грозой арабских властей. Цанары объединили все недовольные халифатом племена, к которым присоединились северокавказские племена, и не давали покоя завоевателям. Территория “Санарии” (т. е. Кахетия и Эретия) фактически была очищена от арабов, и среди народов Закавказья цанары одни из первых объявили свою независимость. Именно в это время и появился мтавар Григол (786 – 827), вставший во главе нового феодального объединения – Кахетинского княжества. Усилившемуся Григолу удалось к началу IX в. захватить часть Картлии в долине р. Арагвы…» [20, с. 232].
Как мы видим, цанары, отождествляемые в «Летописи Картли» с жителями Чарталети (т.е. с чеченцами общества Чартой), не только были жителями Кахетии, но и выдвинули из своей среды правящую династию Кахетинского княжества (в будущем царства). Отметим, что цанаров считал чеченцами и известный английский востоковед В.Ф. Минорский [21, сс. 210-211]. К тому же мнению склонялись и российские ученые А.П. Новосельцев, В.Т. Пашуто и Л.В. Черепнин [22, с. 40].
Таким образом, «потомками Кавкаса» были не только дзурдзуки, но и некоторые другие древние и средневековые нахчийские народы Закавказья, в том числе и цанары, сыгравшие громадную роль в истории этого региона [23, сс. 37-50]. Но мы вернемся к этой теме в других работах, а пока продолжим историко-лингвистический анализ названия дзурдзуки//дурдзуки, для чего нам придется углубиться в эпохи Урартского и Ассирийского царств, а также коснуться истории их противостояния.
В 719 году до н.э. ассирийская армия под предводительством царя Саргона II совершила военный поход, итоги которого имеют непосредственное отношение к расследуемой нами проблеме. Вот как объясняет мотивы этого похода сам Саргон II:
«В третьем году моего правления укрепленные города Шуандахуль и Дурдукка задумали мятеж против Иранзу, маннейского царя, их владыки, влачившего мое ярмо, и положились на Митатти зикиртского. Миттати зикиртский оказал им помощь, дав им своих воинов и всадников. Многочисленные войска бога Ашшура я ополчил и выступил в поход на завоевание этих городов; сильными осадными орудиями я пробил их укрепленные стены и сравнял их землей; людей с их имуществом я полонил; эти города я разрушил, снес и сжег в огне. Людей городов Сукку, Бала и Абитикна, которые посоветовали дурной совет, ведущий к исторжению их корня, и вступили в соглашение с Русой урартским, из-за совершенного ими греха я переселил их с их места в западную страну Хатти» [24, с. 316].
Мятеж перечисленных в анналах Саргона II маннейских городов вспыхнул, как это видно из текста, под влиянием проурартски настроенных сил. Жители городов Сукку, Бала и Абитикна, подстрекавшие к восстанию, были переселены в «западную страну Хатти» или, если цитировать буквально, «в страну Хатти страны Амурру». Термин «Амурру» может означать как в узком смысле Сирию, так и вообще «запад». Под «страной Хатти» ассирийские тексты той эпохи понимают обычно Сирию, Финикию и Палестину, а также всю Малую Азию (Анатолию). В узком смысле «страна Хатти» это хурритское царство Каркемиш [24, с. 319, примеч. 6 и 7]. Жители Сукку, Балы и Абитикны были, скорее всего, переселены в Малую Азию, где Ассирия в ту пору проявляла большую военную активность: в 717 году Саргон II разгромил страну мушков (Фригию) и царство Каркемиш в Малой Азии [25, с. 316]. В любом случае ясно, что захваченное в маннейских городах население было депортировано ассирийцами куда-то в западном направлении.
О жителях Шуандахуля и Дурдукки указывается, что их «с их имуществом полонили», то есть захватили для последующего переселения. Следовательно, жители этих двух городов-крепостей не были уничтожены или обращены в рабство – ассирийцы никогда не стеснялись в сочных красках описывать зверства, которые они творили над приговоренными к уничтожению жителями захваченных территорий. Не смущались они отмечать и факты обращения в рабство. Но куда были угнаны взятые в плен жители Дурдукки? Мы можем предполагать, что они разделили участь жителей других захваченных ассирийцами маннейских городов, т.е. были переселены на запад, в Малую Азию. У ассирийцев было в обычае переселять захваченное население в противоположные концы империи, а Малая Азия как раз и составляла западную окраину ассирийской державы, тогда как Манна находилась в противоположном, восточном направлении, в окрестностях озера Урмии (современный Иран).
Для более детального уточнения этого вопроса постараемся выяснить судьбу захваченного ассирийцами за период с 719 по 712 гг. до н.э. населения – именно эти семь лет непрерывных походов отмечены в анналах Саргона II. Итак:
719 г. Захвачены пять маннейских городов – Шуандахуль, Дурдукка, Сукку, Бала и Абитикна. Их население угнано на запад, в Малую Азию;
717 г. до н.э. Поход во Фригию и царство Каркемиш. Захваченное население, как указывается в анналах Саргона II, угнано в Сирию (в Дамаск).
716 г. до н.э. Второй поход на Манну. Ассирийская армия захватила правителя области Аллабрия, который вместе с семьей был куда-то переселен (куда не уточняется).
715 г. до н.э. Урартский царь Руса I вводит на территорию Манны свою армию и занимает гарнизонами 22 крепости. Ассирийцы ограничиваются пограничными стычками, в итоге которых в их руки попадает 4200 мирных жителей, которых угоняют в западном направлении. Вялость ассирийцев в маннейских событиях объясняется тем, что в тот момент их основные военные силы были задействованы в походах на Мидию, Палестину и Киликию.
714 г. до н.э. Собрав все свои войска, Саргон II вторгается в Манну и Урарту и хвастливо отмечает, что захватил 260 человек «царского рода». Судьба этих людей неизвестна.
713 г. до н.э. Четвертый поход на Манну (без упоминания о захваченных людях). В том же году ассирийцы нападают на «царство Табал» (то же самое, что «страна мушков», Фригия). Здесь отмечается факт заселения «царства Табал» людьми, захваченными ассирийцами в предыдущих походах, преимущественно в Манне.
712 г. до н.э. Поход Саргона II в Малую Азию, на «страну города Мелид». Тархунази, царь Мелида, бежит из захваченной ассирийцами столицы в город Тил-Гаримме, и Саргон II отмечает: «Я накрыл этот город (Тил-Гаримме. – Авт), как туча… Тархунази, их царя, вместе с его воинами я бросил в железные цепи, а его жену, его сыновей, его дочерей, вместе 5000 пленными воинами я привел в мой город Ашшур. Город Тил-Гаримме заново я заселил и ввел в него людей стран, завоеванных моими руками» [24, сс. 316-319].
Следовательно, город Тил-Гаримме, освобожденный от своих коренных обитателей, был заново заселен населением, захваченным ассирийцами в предыдущих походах. Логично допустить, что раз из Тил-Гаримме в Ашшур было уведено 5 тысяч одних только воинов, не считая жителей, то для повторного заселения этого города потребовалось сопоставимое количество пленников. Посмотрим, откуда могли быть приведены эти пленники.
Ассирийцы всегда с дотошной скрупулезностью перечисляют в своих анналах захваченную добычу, не пропуская ни одного медного гвоздя, ни одной овцы, ни одного ребенка. Поэтому у нас нет оснований подозревать их в сокрытии фактов захвата и переселения каких-то крупных контингентов людей. Пленники, чья численность была достаточна для заселения крупного города, были захвачены лишь в походах в 719, 717 и 715 гг. до н.э. Но пленники похода 717 г. до н.э. отпадают, так как анналы Саргона II показывают, что их угнали в Сирию и поселили в Дамаске. Остаются жители Шуандахуля, Дурдукки, Сукку, Балы и Абитикны (поход 719 года) и те 4200 человек, которые были захвачены во время похода 715 года до н.э. В обоих случаях перед нами жители Манны, маннейцы. И только маннейские пленники обладали численностью, достаточной для заселения опустошенного ассирийцами города Тил-Гаримме.
Таким образом, мы нашли единственное реальное объяснение судьбы интересующих нас жителей Дурдукки (дурдуккийцев) – ими был в 712 году до н. э. заселен малоазийский город Тил-Гаримме, освобожденный перед этим от его исконных жителей.
Теперь появляется необходимость ответить на важный вопрос – кем были в этническом отношении жители Дурдукки? Не будем забывать, что через тысячу лет после отмеченных нами событий, название этого города многими учеными стало связываться с предками чеченцев – дзурдзуками.
Прежде всего, ясно одно: раз Дурдукка был укрепленным городом Манны, то жители этого города были этническими маннейцами. Следовательно, определив этническую принадлежность маннейцев, мы автоматически определяем этническую принадлежность жителей Дурдукки, дурдуккийцев. Все необходимые сведения на этот счет содержатся в объемном труде востоковеда И.Г. Алиева «История Мидии», ознакомление с которым показывает, что древнейшие жители Манны (Матиены, будущей Мидии) были хурритами и урартийцами (кутии) [25, сс. 64-71 и сл.]. Г.А. Меликишвили отмечает, что Мана (Манна) входила в обширный круг территорий, обозначавшихся в ассирийских источниках как «страны Наири» и, более того, Манейское (Маннейское) царство «в продолжение IX-VIII вв. до н.э. представляло самое значительное политическое объединение после Урарту среди “стран Наири”, а начиная с конца VIII в., когда Урарту значительно ослабело, Мана, по-видимому, становится самой значительной силой в области Наири» [26, с. 57]. Следует уточнить, что начиная с IX в. до н.э. название Наири в ассирийских текстах постепенно становится синонимом названия Урарту [27, с. 17]; сами урартийцы также называли свою страну «Наири» в текстах, составленных на ассирийском языке [27, с. 20]. Эти данные показывают не только политическую, но и этническую близость жителей Маны (Манны, Матиены) к урартийцам.
Для дальнейших сопоставлений вспомним снова родословную Кавкаса, отмеченную в «Картлис Цховреба»: Ной – Яфет – Таршис – Таргамос – Кавкас. Поставим вопрос: кто такой Таргамос, отец Кавкаса?
Этот Таргамос упоминается в Библии, в так называемой «Таблице народов», являясь, как и в грузинских летописях, внуком Яфета (Быт., 10:3). И тут всплывает один очень любопытный факт: названием «Тогарма» в Библии обозначался город, который в ассирийских письменных источниках носил уже известное нам название Тил-Гаримме [24, с. 320, примеч. 53]. Этот же город упоминается и в хеттских источниках под названием Тегараму, причем, есть все основания считать, что Тегераму и вся его округа уже с середины II тыс. до н.э. подпали под власть хурритов [28, с. 28], о чем свидетельствует, в том числе, и этимология названия этого города: на урартском targini (tar(a)ge/i) означает «могущественный», «мощный», «могучий» [29, с. 408] и это понятие вместе с тем могло означать «крепость», «укрепленный город» [30, сс. 744-745].
Мы видим две независимые цепочки данных, которые связывают друг с другом: в первом случае легендарного первопредка нахчийцев Дурдзука с Таргамосом, и, во втором случае, жителей маннейского города Дурдукки (Зурзукки) с малоазийским городом Тогармой, в который они, как отмечалось выше, были переселены ассирийцами. Здесь редкий случай, когда реальная история с высокой точностью подтверждает этногенетическую легенду.
__________________________________________
1. Виноградов В.Б., Чокаев К.З. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен.//Археолого-этнографический сборник. Т. VII, вып. 1. Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1966 г., 64-70 С.
2. Крещение армян, грузин, абхазов и аланов святым Григорием (пер. Н. Марра). //Записки Русского Императорского археологического общества. Том 16. 1904-1905. Вып. II-III. СПб. 1906 г., 149 С.
3. Харадзе Р.Л., Робакидзе А.И. К вопросу о нахской этнонимике.//Кавказский этнографический сборник. Вып. II, Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1968 г., 12-40 С.
4. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., «Наука», 1971 г., 205 С.
5. Шавхелишвили А.И. Грузино-чечено-ингушские взаимоотношения. (С древнейших времен до конца XVIII века). Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1992 г., 229 С.
6. Макалатия С.И. Хевсурети. Историко-этнографический очерк дореволюционного быта хевсуров. Тбилиси, Груз. Краеведческое Общ-во, 1940 г., 225 С.
7. Чеснов Я.В. Быть чеченцем: личность и этнические идентификации народа.//Чечня и Россия: общества и государства. М., Сахаровский центр, 1999 г., С. 63–102.
8. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., «Наука», 1973 г., 207 С.
9. Цихесашвили М.А. Вопросы этногенеза чеченцев и ингушей в дореволюционной и советской историографии.//Вопросы историографии дореволюционной Чечено-Ингушетии. Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1988 г., 100-110 С.
10. Вахушти Багратиони. География Грузии. (Введение, перевод и примечания М.Г. Джанашвили). Тифлис, типография К.П. Козловского, 1904 г., 241 С.
11. Армянская география VII века по Р.Х. (Текст и перевод с присовокуплением карт и объяснительных примечаний издал К. П. Патканов). СПб., Типография Императорской Академии Наук, 1877 г.
12. Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, изд-во АН Грузинск. ССР, 1959 г., 507 С.
13. Джамирзаев С.М. К этимологии слова дзурдзукъи (дзурдзуки).//Вопросы вайнахской лексики. Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1980 г., 83-87 С.
14. Бабахян Л.О. К вопросу о некоторых пранахских топонимах и этнонимах Передней Азии, Закавказья и Северного Кавказа.//Вопросы исторической географии Чечено-Ингушетии в дореволюционном прошлом. Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1984 г., 5-15 С.
15. Нунуев С-Х.М. Века и дни.//Журнал «Орга» (на чеч. языке), № 2, Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1987 г., 17-62 С.
16. Мровели Леонти. Жизнь картлийских царей. Перевод с древнегрузинского, предисловие и комментарии Г.В. Цулая. М., «Наука», 1979 г., 102 С.
17. Гамрекели В.Н. Двалы и Двалетия в I – XV вв. н.э. Тбилиси, изд-во АН Грузинской ССР, 1961 г. 149 С.
18. Летопись Картли. Перевод, введение и примечания Г.В. Цулая. Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1982 г., 115 С.
19. Джуаншер Джуаншериани. Жизнь Вахтанга Горгасала. (Перевод, введение и примечания Г.В. Цулая). Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1986 г., 150 С.
20. Мкртумян А.Г. К вопросу об образовании феодального княжества Кахетии.//Историко-филологический журнал (на арм. яз.), 1972 г., № 1, 230-234 С.
21. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI вв. М., изд-во Восточной литературы, 1963 г., 266 С.
22. Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. Закавказье, Средняя Азия, Русь, Прибалтика. М., «Наука», 1972 г., 337 С.
23. Бакаев Х.З. Забытая война забытого народа.//Тайна Жеро-Канта. Варшава, изд-во SERLUO, 2013 г., 37-50 С.
24. Дьяконов И.М. Ассиро-Вавилонские источники по истории Урарту (АВИИУ). ВДИ, №2, 1951 г., 257-356 С.
25. Алиев И.Г. История Мидии. Баку, изд-во АН Аз. ССР, 1960 г., 360 С.
26. Меликишвили Г.А. Некоторые вопросы истории Манейского царства. ВДИ, 1949 г., № 1, 57-72 С.
27. Меликишвили Г.А. Наири-Урарту. Тбилиси, изд-во АН Грузинск. ССР, 1954 г., 442 С.
28. Герни О.Р. Хетты. (Пер. с англ.). М., «Наука», 1987 г., 239 С.
29. Меликишвили Г.А. Урартские клинообразные надписи. М., изд-во АН СССР, 1960 г., 460 С.
30. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Часть II, раздел 1. Благовещенск, ЗАО «Типографкомплекс», 1998 г., 855 С.
_____________________________
Этимология названия «дзурдзуки» («дурдзуки»)
Теперь попытаемся ответить на вопрос, что означало название города Дурдукки. Решив эту проблему, мы тем самым найдем ключ к расшифровке названия дзурдзуки (дурдзуки).
С расшифровкой первой части этого названия у нас не возникает никаких затруднений, поскольку слово «дур» широко известно на древнем Ближнем Востоке и означает «крепость» [1, с. 38]. Это слово нередко использовалось в обозначениях городов и крепостей, названных в честь тех или иных царей, которые чаще всего являлись их основателями. Например, по такому принципу были составлены названия древних городов Дур-Шаруккин («крепость царя Шаррукина//Саргона»), Дур-Куригальзу («крепость царя Куригальзу») и т.д. [2, с. 25]. Это же слово в значении «крепость» применяли в названиях своих городов и малоазийские греки. К примеру, античный город на Евфрате (вблизи современного города Сальхиях в Сирии), широко известный своими фресками, назывался Дура-Эвропос («крепость Эвропос») [3, с. 137]. Встречается это слово и в самостоятельном применении. Так, ассирийский царь Тикульти-Нинурта I в одной из своих надписей упоминает город с названием Дуру в странах Наири [4, с. 269].
Этот термин, судя по всему, был распространен и непосредственно на территории Урарту. Так, из обращения ассирийского царя Саргона II к богу Ашшуру, описывающему поход 714 г. до н.э., мы можем узнать, что урартийские крепости, стоявшие на возвышенностях, назывались словом birtu, а крепости, располагавшиеся в низинах, обозначались термином bit duri [5, с. 206].
Второй компонент названия Дурдукки состоит, по нашему мнению, из имени широко известного в древнем мире судьи и царя Дейока (его имя отражено в древних источниках во множестве вариантов: Деийок, Дайукку, Дейокка, Дуйукка, Дайаукки и т.д., но мы будем употреблять его в форме Дейок). Дейок предстает перед нами во многом легендарной личностью; по словам Геродота (I, 96:102), он был первым царем Мидии и основателем царской династии. Геродот рассказывает, что во времена Дейока в Мидии не было городов и все население обитало в деревнях. В стране царило беззаконие и, поскольку Дейок прославился в народе своей справедливостью, его избрали судьей. Позже Дейок был провозглашен народным собранием царем, и в этом статусе он повелел построить себе царский дворец, а потом и крепость вокруг дворца и, таким образом, в Мидии появился первый город. Геродот умалчивает, как первоначально назывался этот город, но указывает, что это современные ему Акбатаны (Экбатаны).
Отметим вскользь, что социальная трансформация Дейока из судьи в царя поразительным образом напоминает драматическую историю перехода в Израиле и Иудее – по требованию народа – власти от судей к царям, изложенную в Библии (1-ая Царств, гл. 8-10). Эта история имеет отражение и во многих чеченских преданиях, повествующих о том, как народ решил избрать себе – по примеру соседних народов – князя, ликвидировав институт судей (Мехк-Кхел, «Суд Страны»), но некий человек, которого многие чеченские тайпы объявляют своим представителем, с большим остроумием убедил людей отказаться от этого намерения.
Возвращаясь к нашей теме, укажем, что что Дейок (Dayaukku) был хурритом, так как его имя, как отмечает востоковед И.Г. Алиев, является вариантом имени Taiuki, имеющего твердо установленное хурритское происхождение [6, с. 64 и примеч. 4]. О хурритском происхождении имени Дейока пишет и Г.А. Меликишвили [7, с. 60]. Это имя известно также и в чеченской традиционной антропонимии, в которой обнаруживаются такие мужские имена как Дака, Даки, Дакка, Даку, Докка, Дука, Дуки, Дуокка, Така, Тока, Тука, Туки, Тукъа и т.д. [8, сс. 46, 49, 50, 83, 86]). Поэтому, вполне допустимо считать, что укрепленный город, основанный этим царем-хурритом, носил его имя и мог первоначально называться Дур-Дуккой (с использованием любого из многочисленных вариантов имени этого царя). Подтверждение сказанному мы находим в ассирийском тексте, датируемом 715 годом до н.э. Текст этот известен из анналов Саргона II, обнаруженных в зале дворца в Дур-Шаруккине. Вот что он гласит:
«В седьмом году моего правления Руса урартский задумал предательство против Уллусуну маннейского и отнял у него в полон 22 крепости; он сказал слово лжи и подозрения об Уллусуну перед Дайукку, маннейским наместником, и принял в заложники его сына. К Ашшуру, [моему владыке], воздел я руки, эти 22 крепости я осадил, завоевал и включил в границы Ассирии. Дайукку с его семьей я переселил, угнетенную страну Маннеев я восстановил» [4, с. 317]. В примечании к этому отрывку И.М. Дьяконов отмечает, что Дейукку из анналов Саргона II является тем самым Дейоком, о котором повествует Геродот [4, с. 319, примеч. 23]. Это дает нам дополнительные основания считать, что маннейская крепость Дурдукка была построена наместником Дейукку, чей статус, судя по процитированному выше документу, был не ниже царского статуса Уллусуну, поскольку урартский царь Руса I пытался поссорить их между собой. Г.А. Меликишвили также отмечает, что в лице наместника Daiukku мы, скорее всего, имеем дело с наследственным правителем Манны, поскольку урартский царь берет у него в заложники сына [7, с. 71].
Интересно отметить, что в ассирийском тексте (из анналов Саргона II), описывающем события 713 г. до н.э., упоминается Бит-Дайаукки («Дом Дейока») [4, с. 318], который И.М. Дьяконов с некоторой осторожностью локализует в районе древних Экбатан [4, с. 320, примеч. 40], где, как уже упоминалось выше, Геродот размещал построенный царем-судьей Дейоком город. Кроме того, И.М. Дьяконов полагает, что ассирийцы вернули Дейоку статус правителя Манны [4, с. 320, примеч. 40]. Эти сведения дают нам веские основания предполагать, что столица Атропатены Экбатана (Северная «семистенная» Экбатана, столица «Малой Мидии», столица Кира, упоминаемая в «Авесте») первоначально называлась Дурдуккой (Зурзуккой) и была основана хурритским царем Дейоком.
Таким образом, укрепленный город Дурдукка (Дур-Дукка, «крепость Дейока»), упоминаемый в анналах Саргона II, а также Бит-Дайаукки («Дом Дейока»), упоминаемый в тех же анналах, располагались на территории Манны (Матиены) – страны с преимущественно хурритским населением [6, с. 67]. Как отмечают анналы Саргона II, жители Дурдукки («дурдуккийцы», «дурдуки»; вариант «зурзуккийцы», «зурзуки») были депортированы ассирийцами в город Тиль-Гаримме («Тогарма» из Библии, «Тегераму» из хеттских источников, «Таргамос» из «Жизни картлийских царей» ). На наш взгляд, именно это обстоятельство и нашло отражение в родословной коренных кавказских народов, изложенной в «Картлис Цховреба», в которой дзурдзуки (дурдзуки) представлены потомками Таргамоса, являясь наиболее выдающимися потомками его сына Кавкаса.
Разбирая этимологию названия «дзурдзуки» («дурдзуки»), историки З.А. Тесаев и М.С.-Э. Баширов приходят к выводу, который, в целом, совпадает с нашей точкой зрения на эту проблему. Они пишут: «Термин “дор”, или “дур”… с персидского переводится как “горный проход”, “ворота”, “дверь”. В значении “ущелье” имеется другая фонетическая форма этого слова в армянском языке – “дзор”… Наблюдается чередование согласного звука д/дз. В английском “дверь” – “до:р” (door); немецком – “тюр” (t;r); польском – “дрзви” (drzwi) и т.д. Собственно русское “дверь”, по-видимому, имеет то же происхождение, как, впрочем, и чеченский топоним “Доьра” – название общества и собирательное наименование ряда укрепленных поселений в горах Чеченской Республики (Аргунское ущелье). Таким образом, первая часть этнонима “дурдзук” или его более архаичной (в отношении грузинской) формы – “дурцк” (др.-арм.) – ясно увязывается с термином дур/дор/дзор/дзур – ущелье, врата, горный проход, дверь» [9, с. 185].
Следует полагать, что персидский термин дор (дур) в значении «горный проход», «ворота», «дверь» является семантическим отражением древневосточного понятия dur («крепость»), которое мы разбирали выше. Смысловая связь между терминами «горный проход», «ворота» с одной стороны, и «крепость» – с другой вполне очевидна и присутствует во многих языках (мы подробно рассмотрим этот вопрос ниже). А пока отметим, что древневосточный термин dur («крепость») в выявленном значении был широко распространен не только в Передней Азии, но и в Европе и имел, судя по всему, хуррито-урартско-этрусское происхождение.
Прежде всего бросается в глаза сходство этого термина (dor, dur) в отмеченных выше значениях с французским словом тур (tours) – «башня». Во Франции, на реке Луаре есть и город с таким названием (Тур), известный еще с римской эпохи. Показательно, что на гербе Тура изображены три башни. По мнению английского лингвиста Эрика Партриджа (Eric Partridge) в основе французского tours лежит латинское turris – «высокое место», «укрепленное место». Разбирая происхождение английского термина tower («башня»), созвучного с латинским turris и французским tours, Эрик Партридж выявил еще целый ряд связанных с этим термином лексических схождений. Ученый полагал, что tower имеет этимологическую связь с towering («возвышающийся») и восходит к древнегреческому обозначению этрусков – «тиррены» («tyrrenoi»), или к диалектной форме «тирсены» («tursenoi»), что, по его мнению, означает «строители башен», причем, как отмечает Эрик Партридж, все названные термины происходят из какого-то неиндоевропейского языка [10, с. 3522].
Бросается в глаза, что Эрик Партридж в разбираемых им терминах (turris, tours, tower, towering, tyrrenoi) выявляет два значения – «башня (укрепленное место)» и «возвышенность (возвышенное место)». В этой связи уместно привести мнение, высказанное Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым: «Обычной формой “укрепленных поселений” у древних индоевропейцев были поселения на возвышенностях, скалах. Слова, обозначавшие такие укрепленные поселения, связаны обычно с основами в значении “высокий”, “гора”, “скала”» [11, с. 744]. Однако семантическая взаимосвязь понятий «укрепленное поселение» («башня», «замок», «крепость») и «возвышенность» («гора», «скала») проявляется не только в индоевропейских, но и кавказских языках.
Для типологического примера отметим, что исходный нахчийский термин «берд» («скала», «утес», «обрыв», «обрывистый берег») в древнеармянском дает значение «крепость», а в армянский этот термин, очевидно, попал из хуррито-урартского, поскольку в хурритской Матиене (в области Зикирту) мы обнаруживаем «царский город» Парда (Parda) [4, с. 317], название которого Г.А. Меликишвили уверенно сопоставляет с названием одного из крупных центров Кавказской Албании, ее второй столицы, города Барда-ви (отмечая при этом, что окончание «ви» является типичным для топонимов этого района) [12, с. 121]. Город этот был построен в раннее средневековье и в различных письменных источниках его называли по-разному – Барда, Бардаа, Берда, Бердаа, Партав (у арабов) и т.п. В.Ф. Минорский пишет, что Бердаа был построен албанским царем Ваче при сасанидском царе Перозе (V в.) на территории расселения гаргаров [13, с. 29], признаваемых народом, родственным нахчийцам («нахам») [14, с. 67; 15, с. 38; 16, сс. 25-28; 17, с. 21 и др.] и при этом являвшихся ведущим этносом Кавказской Албании [18, с. 103]. Более того, в древности вся Кавказская Албания называлась Гаргарским царством [19, с. 72].
Учитывая, что город Берда (Барда) поначалу являлся одной из крепостей, построенных персами против хазар [20, сс. 103-104], этимология этого названия достаточно прозрачна – «крепость», «твердыня». Таким образом, в кавказских (хуррито-урартских и нахчийских) языках мы видим ту же закономерность, что и в индоевропейских – термины «гора», «скала», «возвышенность» часто выступают синонимами понятий «крепость», «башня», «укрепление».
Несомненно, к блоку выявленных Эриком Партриджем схождений (turris, tours, tower, towering, tyrrenoi) относится также и почему-то пропущенное им название легендарной Трои (греч. ;;;;;, ;;;;;), которое, в свете отмеченных выше значений, вне всяких сомнений означает «крепость»; Гомер и описывает этот город в «Илиаде» мощной «крепкостенной» крепостью. При этом следует учитывать, что название Трои – «негреческое, неотделимое от малоазийской почвы» [21, с. 95]. Действительно, аутентичное название этого города мы обнаруживаем в хеттских текстах, в частности, в «Анналах» Тудхалияса IV (XIII в. до н.э.) – Tarui;a (варианты чтения: Trui;a, Truj;a, Tarui;a, Taruj;a и Taruisa) [21, сc. 95-96].
Фонетическое созвучие и семантическое совпадение между древнегреческим обозначением этрусков – «tyrrenoi»//«tursenoi» («строитель башен») и названием Трои (;;;;;, ;;;;; Trui;a, Truj;a, Tarui;a, Taruj;a и Taruisa – «крепость») можно объяснить, по нашему мнению, троянским происхождении этрусков, о чем писали многие древние авторы. Наиболее в полном виде этот рассказ изложил римский поэт Вергилий в «Энеиде» (I в. до н.э.). Что касается научной подачи гипотезы о троянских корнях этрусков, то тут пальму первенства следует вручить болгарскому ученому В. Георгиеву, который впервые обосновал эту идею множеством исторических, лингвистических и топонимических данных. Тщательный анализ древних источников (малоазийских, египетских, греческих, латинских), произведенный ученым, устанавливает полное фонетическое и семантическое тождество обозначений этрусков и троянцев [22, с. 137]. По сути, исследование В. Георгиева показывает, что названия этрусков и троянцев в их аутентичном звучании были полностью идентичными.
Следует сказать, что Вергилий, описывая переселение троянцев в Италию, следовал не только римским и греческим преданиям, но и, в первую очередь, этрусским, с которыми он был прекрасно знаком, так как и сам был этруском по матери. Легенды о троянском происхождении Энея, которого знатные римляне считали также и своим прародителем (вообще, у римских патрициев подлинная знатность обосновывалась происхождением от Энея или его спутников), были известны этрускам начиная по крайней мере с VII в. до н.э. [23, с. 133]. Интересная деталь: Ромул, основатель Рима, считался 15-м потомком троянца Энея [24, с. 133], и если доверять этой родословной, переселение троянцев (этрусков) в Италию состоялось приблизительно за 350-400 лет до основания Рима (считается, что Рим основан в 753 г. до н.э.). Иными словами, получается, что Эней со своими спутниками прибыл в Италию в том самом XII в. до н.э., когда пала Троя. Важно добавить, что древнее проживание этрусков у северо-западного побережья Малой Азии подтверждается т.н. Лемносской стелой, на которой зафиксирована надпись, составленная на архаическом диалекте этрусского языка [25, с. 30].
Мы уже приводили мнения авторитетных ученых о том, что этрусский язык являлся диалектом хурритского (см. 1-ую главу данной работы). Это позволяет нам допустить, что и жители Трои, тождественные в этноязыковом отношении этрускам, также являлись хурритами. Показательно, что причерноморские халибы (т.е. халды – народ, родственный хуррито-урартам) поддержали во время Троянской войны своих этнических собратьев-троянцев, и их войско Гомер упоминает рядом с отрядами «шлемоблещущего» Гектора, сына Приама, и Энея, сына Анхиза:
«Рать галидзонов Одий и Эпистроф вели из Алибы;
Месторождение в ней серебра, в той стране отдаленной»
(Ил. II, 856).
Алиба – так Гомер называет страну халибов, что отмечал еще Страбон [Strabo, XII, III, 20].
Этруски, потомки троянцев, не прерывали связей с хуррито-урартами и в более поздние столетия. В частности, для каких-то ритуальных целей они покупали у урартийцев знаменитые бронзовые котлы, которые в большом количестве обнаруживаются в этрусских гробницах [26, сс. 62-63]. Многие ученые, в том числе итальянские, считали, что древнейшие корни этрусков следует искать в степях Предкавказья [27, с. 11]. Любопытно, что и Вергилий в своей поэме намекает на какие-то связи Энея с Кавказом, вкладывая в уста карфагенской царицы Дидоны, разгневанной намерением предводителя троянцев покинуть ее, такие слова:
«Нет, не богини ты сын, и род твой не от Дардана,
Кручи Кавказа тебя, вероломный, на свет породили,
В чащах Гирканских ты был тигрицей вскормлен свирепой!»
(«Энеида», кн. IV, ст. 365-367).
Примечательно, что Эней считался потомком (внуком) некоего дарданского героя, которого звали Кап (Капис), в честь которого были основаны города Капуя в Италии и Капий в Аркадии (Strabo, XIII, 1, 53). Не исключено, что имя (Кап) связано с названием Кап > Каф, которым с древнейших времен обозначался как Кавказ, так и сакральный север, «северная гора», первичное обиталище богов (об этом см. в последующих разделах).
Описывая связи этрусков с урартийцами, А.И. Немировский отмечает такой примечательный факт: «В 20-х годах XX в. западноевропейская наука ознакоми¬лась с памятниками культуры Урарту и не без удивления от¬метила параллелизм культурных достижений урартийцев и этрусков. Г. Мюлештейн у обоих народов выявил сходство художественных кованых изделий: треножников, канделябров, бронзовых обивок для тронов. Он увидел у этрусков и урартий¬цев близкое родство и связь их культур с культурными дости¬жениями крито-микенской эпохи» [27, сс. 11-12]. Знаменательно, что прибрежный город, через который урартийцы осуществляли торговлю с заморскими странами, в том числе и с Этрурией, именовался Тарс (ныне Тарсус) [26, с. 33], название которого можно поставить в один семантический ряд с разбираемыми нами названиями и терминами.
К названиям подобного же типа относится и наименование этрусской колонии Тартесс на Пиренейском полуострове, основанной в XII в. до н.э. Историк Д. Петерс так писал об основании этого легендарного города: «Тартесс был основан этрусками раньше, чем Гадес финикийцами. За это говорит более благоприятное расположение Тартесса поблизости с рудниками Рио Тинто и господство над Бэтисом (Гвадалквивиром). Так как “турша” (этруски) около 1190 г. до н. э. вместе с другими “морскими народами” напали на Египет и получили здесь отпор, то они, по-видимому, направились на запад и около 1150 г. основали Тартесс, который по своему основателю был назван “Турте”» [28, с. 106].
Немецкий ученый Адольф Шультен отмечал, что с названием этрусков (тирсенов) был связан древний малоазийский город Tursa (Turra) [29, с. 17]. Кроме того, А. Шультен пишет, что название Тартесс в финикийском языке (как и в Библии) звучало как Таршиш, а жители Тартесского царства назывались turtoi, turtutanos – от древнейшего названия города (и царства) Турт//Турте [29, с. 18].
Как мы видим, в названии Тартесса (Турте) явственно обнаруживается разбираемая нами основа Тар (Тур), означающая «башня», «крепость», «укрепленное поселение». Следует добавить, что город Тартесс, как и весь регион Южной Испании, неоднократно упоминается в Библии под названием Таршиш [30, с. 46], что сближает это название с наименованием Трои в хеттских источниках XIII в. до н.э. – Tarui;a (Trui;a, Truj;a, Tarui;a, Taruj;a и Taruisa), и это лишний раз свидетельствует об этнических связях этрусков и жителей Трои.
Выше мы отмечали, что между понятиями «укрепленное поселение» («башня», «замок», «крепость») и «возвышенность» («гора», «скала») наличествуют не только фонетические созвучия, но и семантическая взаимосвязь, причем, исходным значением являются обозначения возвышенностей (холмов, гор, скал, обрывов). Другую закономерность мы наблюдаем в семантической взаимосвязи терминов «укрепленное поселение», «крепость», «замок», «башня» с такими понятиями как «крепкий», «сильный», «мощный», «твердый», «прочный»; «крепость», «сила», «мощь»//«мочь», «твердость», «прочность» [11, сс. 744-745]. Учитывая эту взаимосвязь, обратимся к древним языкам (переднеазиатским и европейским), чтобы поискать соответствующие фонетические и семантические отражения.
С.Л. Николаев и А.Б. Страхов, разбирая интересующее нас слово, в одной из своих совместных работ отмечают: «Анатолийская праформа Tarhu (Tarhuna) дает множество соответствий в хеттском, ликийском, лувийском, лидийском, этрусском, др.-греческом и т.д. и восходят к хеттской основе tarh(u) – “побеждать, мочь”» [31, с. 150]. По всей видимости, к этому же блоку понятий относится, как уже упоминалось, также и урартское tara(g)e, tara(g)i – «могущественный», «сильный», «много» (с грамматическими вариациями tara, tari, targi и т.д.) [32, с. 408]. В этот же ряд понятий, очевидно, можно включить урарт. tarajuha – «(слишком?) большой» [33, с. 142], а также урарт. dera – «сила» [34, с. 88]. Эти урартские лексемы находятся в бесспорном родстве с чеченским терминами «таруо» – «возможность», «потенциал» и тарх – «скала» [35, с. 295].
Возвращаясь к разбираемому нами этнониму, следует учесть мнение З.А. Тесаева и М.С.-Э. Баширова относительно того, что армянская форма произношения этого названия «дурцк» может иметь самостоятельное происхождение, а не быть просто транслитерацией грузинского «дурдзук» («дзурдзук»). Более того, З.А. Тесаев и М.С.-Э. Баширов считают армянский вариант этого этнонима более архаичным, нежели грузинский, но, на наш взгляд, это мнение требует дополнительного изучения, учитывая очевидную связь названия «дурдзук» («дзурдзук») с названием маннейской крепости Дурдукка (Зурзукка), упоминаемой в ассирийских надписях еще в VIII столетии до н.э., тогда как этноним «дурцк» («дурцук») впервые фиксируется в «Ашхарацуйце» в VII в. н.э., т.е. более чем через 1300 лет. Это дает нам основания считать, что именно название «дурдзук» (дзурдзук») являлось первичным, а название «дурцк» – вторичным. Тем не менее, мы считаем вполне убедительной предлагаемую З.А. Тесаевым и М.С.-Э. Башировым этимологию армянского варианта интересующего нами этнонима:
«На территории Великой Армении, согласно труду “Ашхарацуйц”, известны такие названия (армянские топонимы), как: Агдзни-к, Кордачай-к, Сюни-к, Гугар-к, Тай-к, Цоп-к, Кети-к, Тати-к, Чаху-к и другие… Все они имеют очевидный армянский топоформант – к, который, по нашему мнению, и обнаруживается в армянской же форме этнонима “дурдзук” – дурц-к. Что же касается аффикса -ц-, то он, можно полагать, является образователем названия субэтнической группы, рода, фамилии. По крайней мере, этот элемент и сейчас известен и наблюдается в армянских фамилиях: Адон-ц, Атасун-ц, Аюн-ц, Гарун-ц, Хачоян-ц и т.д. Таким образом, древнеармянская форма “Дурцк” разделяется на три части: дур + ц + к, – и состоит из корня “дур” (ущелье, врата), аффикса фамильной принадлежности -ц- (Дурц, т.е. “Дуровы”, “Вратники”) и топоформанта – к (Дурцк, т.е. ” [Владение] Дуровых”, или “[Владение фамилии] “Дур/Врата”)» [9, с. 186].
Следует учитывать, что в армянском, судя по всему, мы имеем также термин, совпадающий по звучанию и семантике с грузинским обозначением дурдзуков (дзурдзуков) – дзор в значении «ущелье» (т.е. «горный проход»). Специалисты по топонимике трактуют этот термин таким образом: «дзор (зор, зур) – ущелье, долина, овраг. Этот термин входит в состав некоторых названий в Закавказье и Турции..: хребет Зангезур протянувшийся в Армении и Азербайджане, с. и р. Дзорагет (“ущельная река”), левая составляющая р. Дебед в Армении, села Гехадзор (“красивое, живописное ущелье”), Дзорашен (“ущельное селение”), Какавадзор (“ущелье куропаток”), Хайоцдзор (“армянское ущелье”), Меградзор (“медовое ущелье”), Дзорахбюр (“ущелье родников”) в Армянской ССР, села Замзур, Чирагидзор и Цахихдзор (“ущелье цветов”) в Азербайджанской ССР, где существует параллельная азербайджанская форма — Дарачичаг; с. Хайоцдзор (“ущелье армян”) к юго-востоку от оз. Ван на р. Хошаб в Турции. Известен термин дзор и в составе исторических топонимов: Азнвацдзор, Джермадзор и др.» [36, с. 81].
На Кавказе (как и в других регионах мира) термины «крепость» и «ворота» часто выступали синонимами, поскольку на них возлагалась общая функция – запирать какой-то проход, ограждать доступ. Относительно того, что в случае с дурдзуками синонимичность терминов «крепость» и «ворота» существовала с весьма давних времен, засвидетельствовано, в частности, у арабского автора IX века Ахмада ал-Баладзори, который, описывая события VI века, отмечает, что персидский царь Ануширван «построил также ворота Дурдзукия (Dourdsouk), которые состоят из двенадцати ворот, из коих каждые – каменный замок» [37, с. 7].
Синонимичность терминов «ворота» и «крепость» проступает, к примеру, и в упоминавшемся выше горном поселении Доьра (D;ra). Специалист по топонимии А.С. Сулейманов пишет: «Доьра (Дёра) – Склон, развалины древнего поселения, сохранившиеся от некогда мощного замкового укрепления с единственной стрельницей Доьрахойн бIов, на левом берегу Доьрахойн эрк (правый приток Орга) к юго-востоку от Итон-кхелли. Жители ТIера ЦIуьника, КIел ЦIуьника и Доьра составляли одну этническую группу и называли себя “доьрахойцы”. Этническое название “доьра”, “доьрахой” возникло на основе “дор” – горный проход, ворота (перс.). Действительно, “Доьра” напоминает горный проход и доьрахойцы вели наблюдение за Аргунским ущельем и ущельем Доьрахойн эрк» [38, с. 123]. Как мы видим, А.С. Сулейманов считал, что основа «дор» имеет иранское (персидское) происхождение, однако, как мы уже подробно разбирали выше, этот термин (дор, дур) имеет древнее переднеазиатское происхождение и было отмечено во многих странах этого региона, в том числе и в Урарту.
Термин «ворота» как обозначение мощных крепостных укреплений мы обнаруживаем и у Ксенофонта в описании восстания сатрапа Кира против царя Персии: «Отсюда он (т.е. Кир. – Авт.) проходит в один переход 5 парасангов к “воротам” из Киликии в Сирию. “Ворота” состояли из двух стен, из которых одна – внутренняя, расположенная со стороны Киликии, –охранялась Сиеннесием и киликийской стражей, а внешняя, расположенная со стороны Сирии, охранялась, по слухам, отрядом царских войск. Между этими стенами протекает река по имени Карс, шириной в плетр. Все пространство между этими стенами равняется 3 стадиям. А пробиться силой, минуя стены, невозможно, так как проход узок и стены доходят до моря, а над ними поднимаются обрывистые скалы и на обеих стенах, возвышаются башни» («Анабасис», Кн. I, гл. IV, 4). Судя по приведенному описанию, эти «Сирийские ворота» не уступали по мощи «Железным воротам», т.е. Дербентской крепости. Укрепленные города, крепости обозначались как «ворота» не только на Кавказе и в Передней Азии, но и в других регионах. К примеру, описывая крепость («рабат») Замджан в Хорезме средневековый арабский автор Ибн-Фадлан называет ее Баб-ат-турк («врата турок») [39, с. 62].
Интересно, что такое же сочетание («крепость» – «ворота») мы обнаруживаем и в названии русского города Тверь, основанного в XII веке. Про постройку этого города летопись повествует, что князь Всеволод Большое Гнездо повелел поставить «Твердь… при устии реки – укрепленный городок…» [40, с. 477]. При этом термин «твердь» («крепость») имеет однозначную семантическую связь со словом «дверь» (= «ворота»).
Подобная семантическая связь («ворота» – «крепость») проявляется почти во всех славянских и во многих иных индоевропейских языках. При этом бросается в глаза созвучие русского «тверь» («крепость») с отмеченными нами выше европейскими и переднеазиатскими терминами в значении «башня», «крепость» (turris, tours, tower, ;;;;;, ;;;;; Trui;a, Tarui;a, Taruisa и т.д.).
Вследствие всех изложенных выше фактов можно допустить, что армянская и грузинская формы написания разбираемого нами названия не заимствованы друг у друга, а имеют самостоятельное происхождение. Но при этом оба варианта (дурдзук, дурцк) опираются на древнее переднеазиатское обозначение крепостей (башен, замков = «ворот») – «дур» (с фонетическими вариациями этого термина в восточных и европейских языках, которые мы обозначили выше). Исходя из этого, мы можем сказать, что в обоих случаях в основе названия «дурдзук» («дурцк») лежит термин «дур», обозначающий взаимосвязанные по смыслу понятия «крепость», «башня», «замок», «ворота». Таким образом, дурдзуки (дзурдзуки), дурцк – «жители башен», «жители крепостей», «жители укрепленных мест» и одновременно с этим «жители возвышенных мест», «горцы».
_________________________________
1. Дьяконов И.М. Материалы к фонетике урартского языка.//Вопросы грамматики и истории восточных языков. М.-Л., изд-во АН СССР, 1958 г., 27-53 С.
2. Якобсон В.А. Цари и города древней Месопотамии.//Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. М., «Наука», 1989 г., 17-37 С.
3. Шлюмберже Д. Эллинизированный Восток. Греческое искусство и его наследники в несредиземноморской Азии. (Пер. с фран.). М., изд-во «Искусство», 1985 г., 206 С.
4. Дьяконов И.М. Ассиро-Вавилонские источники по истории Урарту (АВИИУ). ВДИ, №2, 1951 г., 257-356 С.
5. Дьяконов И.М., Медведская И.Н. Урартское государство в новом освещении. Рецензия на книгу Zimansky P.E. Ecology and Empire: the Structure of the Urartian State. – Studies in Ancient Oriental Civilization, 41. Chicago, the Oriental Institute, 1985, p. 141, plates 15, tables 17.//ВДИ, 1987 г., № 3, 202-211 С.
6. Алиев И.Г. История Мидии. Баку, изд-во АН Аз. ССР, 1960 г., 360 С.
7. Меликишвили Г.А. Некоторые вопросы истории Манейского царства. ВДИ, 1949 г., № 1, 57-72 С.
8. Чеченский ономастикон. Современные и архаичные имена и прозвища. Элиста, изд-во «Джангар», 2017 г., 135 С.
9. Тесаев, З.А., Баширов, М.С.-Э. К этимологии этнонима «дурдзук».//Материалы Второй национальной научной конференции с международным участием «Общая и учебная лексикография в условиях билингвизма: теория. Методы исследования. Технологии» (г. Грозный, 24–26 сентября 2020 года). Грозный, изд-во ЧГПУ, 2020 г., Т. II, 181–187 С.
10. Partridge Eric. Origins. A short etymological dictionary of modern English. London and New York, by Routledge & Kegan Paul Ltd, 1958. 4218 C.
11. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Часть II, раздел 1. Благовещенск, ЗАО «Типографкомплекс», 1998 г., 855 С.
12. Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, изд-во АН Груз. ССР, 1959 г., 507 С.
13. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI веков. М., изд-во Восточной литературы, 1963 г., 266 С.
14. Виноградов В. Б., Чокаев К.З. Древние свидетельства о названиях и размещении нахских племен.//Археолого-этнографический сборник. ИЧИНИИ, т. VII, вып. 1, Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1966 г., 64-70 С.
15. Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, Чеч.-Инг. кн. изд-во, 1963 г. 555 С.
16. Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. М., «Наука», 1971 г., 205 С.
17. Харадзе Р.Л., Робакидзе А.И. К вопросу о нахской этнонимике.//Кавказский этнографический сборник. Вып. II, Тбилиси, изд-во «Мецниереба», 1968 г., 12-40 С.
18. Новосельцев А.П. Раннесредневековая культура народов Закавказья.//Вопросы истории. 1973 г., № 6, 100-115 С.
19. Гумба Г. Д. Кавказская Албания по «Ашхарацуйцу» Вардана Вардапета (XIII в.).//Журнал социальных наук. Ереван, 1986 г., 64-73 С.
20. Гадло А.В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Л., изд-во Ленинградского университета, 1979 г., 213 С.
21. Гиндин Л.А., Цымбурский В.А. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., изд-во «Восточная литература», 1996 г., 328 С.
22. Георгиев В. О происхождении этрусков. ВДИ, 1952 г., № 4, 133-141 С.
23. Штаерман Е.М. Римская религия и христианство.//Религии мира. История и современность. 1988. М., «Наука», 1990 г., 129-150.
24. Вогэн А.К. Этруски. (Пер. с англ.). М., КРОН-ПРЕСС, 1998 г., 235 С.
25. Гиндин Л.А., Цымбурский В.А. О Езеровской надписи и фрако-этрусских связях: проблемы мнимые и подлинные.//Античная балканистика. М., «Наука», 1987 г., 27-36 С.
26. Пиотровский Б.Б. Искусство Урарту (VIII-VI вв. до н.э.). Л., изд-во «Государственный Эрмитаж», 1962 г., 164 С.
27. Немировский А.И. Этруски. От мифа к истории. М., «Наука», 1983 г., 261 С.
28. Петерс Д. Проблема этногенеза населения Иберии (древней Испании).//ВДИ, 1940 г., № 2, 106-121 С.
29. Шультен А. Тирсены в Испании. (Новые данные об иберийском языке).//ВДИ, 1941 г., № 1, 8-30 С.
30. Циркин Ю.Б. История древней Испании. СПб., «Нестор-История», 2011 г., 432 С.
31. Николаев С.Л., Страхов А.Б. К названию бога-громовержца в индоевропейских языках.//Балто-славянские исследования. 1985. М., «Наука», 1987 г., 149-163 С.
32. Меликишвили Г.А. Урартские клинообразные надписи. М., изд-во АН СССР, 1960 г., 460 С.
33. Дьяконов И.М. Языки древней Передней Азии. М., «Наука», 1967 г., 489 С.
34. Дьяконов И.М. Урартские письма и документы. М.-Л., изд-во АН СССР, 1963 г., 142 С.
35. Исмаилов А.Т. Чеченско-русский словарь «Дош», Элиста, изд-во «Джангар», 2009 г., 797 С.
36. Абрамян Г.С., Мурзаев Э.М. Армянская географическая терминология.//Вопросы ономастики: межвузовский сборник научных трудов. Свердловск, Уральск. гос. ун-тет, 1982 г., 75-89 С.
37. Баладзори. Книга завоевания стран. (Материалы по истории Азербайджана, Вып. III). (Пер. П. К. Жузе). Баку. Общество обследования и изучения Азербайджана. 1927 г., 39 С.
38. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Часть 1. Грозный, Чеч.-Инг. Кн. изд-во, 1976 г., 237 С.
39. Ковалевский А.П. Новооткрытый текст Ибн-Фадлана.//ВДИ, 1938 г., №1, 57-71 С.
40. Славянская энциклопедия. Киевская Русь – Московия. М., ОЛМА Медиа Групп 2001 г., Т.2, 814 С.
Thank You For Your Vote!
Sorry You have Already Voted!
