Защитники вынуждены были оставить село, однако около сотни чеченцев, отрезанные от леса, засели в трёх смежных домах и категорически не хотели сдаваться. Они убили одного подполковника и ранили многих солдат. Сакли были оцеплены тройной цепью застрельщиков, лежавших на земле, за плетнями и за деревьями. Никто не смел показаться на виду у неприятеля: верным глазом направленная пуля немедленно наказывала неосторожного… Артиллеристы из команды Бриммера подогнали лёгкое орудие; выстрел прошил насквозь все три дома, однако ядра представляли опасность для штурмующих с другой стороны, поэтому огонь пришлось прекратить.
Вольховскому стало жалко храбрых людей. Он приказал бывшему при нас переводчику, старому моздокскому казаку Атарщикову, предложить им сложить оружие, обещая в таком случае — от имени главного командующего — не только жизнь, но и право размена на русских пленных, что давало надежду когда-нибудь вернуться к своим семьям. Огонь замолк, когда Атарщиков вышел вперёд и по-чеченски крикнул, что хочет говорить. Сидевшие в домах выслушали предложение, посоветовались несколько минут, затем вышел полуобнажённый, от дыма почерневший чеченец, произнёс короткую речь — и в тот же миг из всех бойниц засверкали выстрелы. Их ответ заключался в следующих словах:
«Пощады не хотим; одной милости просим у русских — пусть дадут знать нашим семействам, что мы умерли, как жили, не покоряясь чужой власти».
Тогда дома подожгли. Обороняющиеся пытались вырваться из огня, но гибли под огнём нападавших. Из-под дымящихся развалин извлекли шесть раненых лезгин. Ни один чеченец не сдался. Семьдесят два человека сгорели.
Ф. Ф. Торнау. «Воспоминания кавказского офицера», 1835 г.
Так же читать Ичкерийского сражения 1842 года
